Вовлеченные в велотуризм
В России сейчас, очень приблизительно, на руках 25-30 миллионов велосипедов. Подавляющая часть их владельцев — это жители маленьких городков и сельской местности, которые используют велосипеды (почти исключительно наши дорожные односкоростные) для деловых поездок на работу, на ферму, в магазин, на почту и т. д., то есть для них велосипед — личный бесплатный транспорт. К велотуризму эти люди, за малым исключением, не имеют никакого отношения. Большую долю среди веловладельцев этой категории занимают дети.
Следующая большая группа велосипедистов — это в основном горожане, среди которых значительный процент составляют подростки, использующие велосипед в основном для велопрогулок в окрестностях своего дома или дачи, для поездок в лес, на реку. Значительная часть подростков готова заняться велотуризмом, если их кто-то в него вовлечет. С годами эта готовность уменьшается. При налаженном оповещении через средства массовой информации о походах, так сказать, «вольнокатающиеся» в хорошую погоду и при других благоприятных обстоятельствах могут соблазниться объявлением и отправиться в однодневную поездку. Таких в России от 1 до 3 миллионов человек.
Далее из «соблазнившихся» одни так и остаются эпизодическими участниками велопоходов выходного дня, другие увлекаются ими и становятся регулярными участниками этих походов, а иные переходят в следующую стадию вовлеченности — отправляются в многодневные велопутешествия. Постоянных участников поездок на велосипедах в выходные дни (организованных и неорганизованных) с уже вполне туристскими признаками и эпизодических участников многодневных велопоходов в России — порядка 100-300 тысяч человек. В первой половине 90-х годов количество людей этой категории снизилось, но сейчас постепенно восстанавливается и имеет тенденцию к превышению советского периода за счет увеличения количества владельцев горных велосипедов («маунтинбайков»), все меньше среди них владельцев складных велосипедов. Представители этой группы более или менее охотно становятся слушателями школ вело — туристской подготовки, но сейчас финансирование таких школ исчезающе мало, а во многих регионах его нет вовсе, за свой счет учиться на велотуриста желающих мало, поэтому в 90-х годах многие из них остаются «дикарями»-самоучками.
Следующую ступень занимают уже вовлеченные в велотуризм люди, которые интересно и полезно проведенный отпуск ассоциируют с велосипедом и в выходные дни не прочь накрутить сколько-то десятков километров, но оформление своих вояжей, заполнение маршрутных листов и книжек считают ненужной бюрократией. Среди категории убежденных «дикарей» есть поистине героические личности, совершающие, подчас в одиночку, умопомрачительные велопереходы, в том числе зимние, по тундре, таежному бездорожью, пустыням и даже взбирающиеся на вершины пятитысячников. Неорганизованных велотуристов в России — порядка 10-30 тысяч человек.
Наконец, самая малочисленная категория владельцев велосипедов — организованные велотуристы, регистрирующие свои многодневные походы в маршрутно-квалификационных комиссиях, участвующие в чемпионатах и соревнованиях по велотуризму, получающие спортивные разряды. Своего пика организованный велотуризм в стране достиг, пожалуй, в конце 80-х, в частности, в 1989 году отправляющихся в путешествия с маршрутной книжкой в течение года набралось 11,5 тысячи человек (на территории бывшего Союза). В 90-е годы количество организованных велотуристов упало обвально, сейчас путешествующих в соответствии с походными правилами, по самой оптимистической оценке, — 1-3 тысячи человек, включая школьников. Но среди отправляющихся в организованные многодневные велопутешествия большинство составляют участники наиболее простых походов 1-ІII категорий сложности, а участники походов IV-V категорий сложности обычно составляют не более 10%, то есть
Я
сейчас порядка 100-300 человек на всю Россию. Это — элита организованного велотуризма, занимающая высшую ступень пирамиды. Все они — разрядники, немало среди них мастеров спорта. Эти люди являются президентами велотурклубов, председателями маршрутноквалификационных и других комиссий, руководителями велосекций, походов выходного дня; на велотуристских соревнованиях они выступают в качестве участников, но чаще в роли судей. Велотуризм стал их образом жизни.
Если рассмотреть велоспортивную пирамиду, то она, видимо, будет выглядеть, по крайней мере в количественных характеристиках, похоже.
В 90-е годы происходит интенсивное слияние спортивной и туристской пирамид в средней ее части. Поэтому четкую границу между велотуристами и велоспортсменами провести трудно. Темп движения отнюдь нельзя считать главным критерием. Принципиальное отличие всегда было в том, что велотурист на маршруте (на трассе, на дистанции) не стремится ехать как можно быстрее с целью выиграть во времени относительно других участников, а у велоспортсмена это — главная цель.
К концу 90-х годов появились признаки насыщения у активных велотуристов западной цивилизацией, гладкие, проезжие в любую погоду, дороги и велодорожки Европы стали наскучивать, захотелось нашим велонаездникам чего-то труднопроходимого, дикого, неезжен — ного. А где все это можно найти, как не в России? К этому побуждают и в огромных количествах продаваемые на нашем рынке горные велосипеды.
Видимо, в ближайшие годы стремление на Запад перестанет носить ажиотажный характер у граждан России, в том числе у велотуристов, на просторах нашей Родины прибавится количество странников на двух колесах.
Из позитивных явлений 90-х годов прежде всего назовем: расширились географические границы велопутешествий практически беспредельно, путешествовать стало можно по всем странам и континентам; исчез дефицит велосипедов с несколькими передачами; перестало быть проблемой туристское снаряжение; значительно расширились юридические возможности в создании любых велосипедных и велотуристских фирм, объединений, ассоциаций, общественных организаций; стало возможным свободно учреждать газеты и журналы, издавать печатную продукцию; расширилась палитра стилей ве — лопутешествий, а стало быть, больше рекреационных потребностей человека велотуризм стал способен удовлетворить.
Но наряду с позитивными явлениями 90-е годы принесли и негативные, а именно: уменьшение возможностей путешествовать по традиционно туристским регионам бывшего Союза (Прибалтика, Кавказ, Западная Украина, Средняя Азия); резкое сокращение финансирования из централизованного бюджета самодеятельного туризма, в том числе велосипедного; уменьшение времени и средств граждан страны на занятие велотуризмом; приостановка (мягко говоря) функционирования веломаршрутов на турбазах, коих в середине 80-х годов только в России насчитывалось около двух десятков.
А что в России не изменилось в лучшую сторону?
Прежде всего, как не было в стране дорог, пригодных для ком-
фортной и безопасной езды на велосипеде, так и сейчас нет. Для российских властей, строителей дорог, а также ведомств, организующих по ним движение, велосипедистов как бы не существует в природе. Такое явление наблюдается и в городе, и за его пределами. Дело в элементарном игнорировании интересов велосипедистов: в больших городах сколько угодно проспектов, вдоль которых идет по 4-6 пешеходных тротуаров и боковых проездов и ни одной велодорожки. Нет ни дорожной разметки, ни тем более светофоров, ни стоянок. Кое-где можно лишь увидеть знак, запрещающий езду на велосипедах. Вот и вся забота!
В сельских районах наиболее пригодны для велотуризма местные дороги с редким автомобильным движением, но они у нас обычно коротки, поскольку являются ветками и одним концом упираются в тупик и бездорожье, а другим — в автомагистраль, по которой на велосипеде ездить становится все более опасно.
Массовые велотуристские мероприятия (слеты, соревнования, ралли и т. д.) так и не стали массовыми по количеству участников, наоборот, соревнования по технике туризма, которые носили прикладной характер, все больше становятся самодовлеющим спортивным занятием избранных, в котором участвуют хорошо тренированные добрые молодцы (например, на последнем чемпионате по туристскому многоборью в Белорецке непосредственно соревновалось 10 команд по 4 человека в каждой — это на огромную-то Россию!). Все большая спортивность соревнований форсируется лучшим их финансированием подразделениями Государственного комитета по физической культуре и туризму (спорт у нас всегда лучше финансировался, чем туризм, поскольку он дает результаты в виде конкретных показателей «здесь и сейчас», а не отодвинутые в будущее и опосредованные абстрактными, размытыми для финансирующих органов явлениями вроде таких как бодрость, общий тонус, работоспособность, кругозор и т. д.) Но и здесь бывают сбои, например, из-за недостатка средств не состоялся намечавшийся на конец июня 1998 года в окрестностях Рязани чемпионат по велотуристскому многоборью.
Очень мало проводится в России массовых походных мероприятий, особенно в общенациональном масштабе, с уклоном не в сторону тренированных велосипедистов, а для всех желающих (наподобие семейных велоралли на большой дистанции в Канаде). Плохо у нас обстоит дело с массовыми заездами и велодемонстрациями (в маленькой Дании в таковых набирается до 10 тысяч велосипедистов, а в Испании в заезде на 20 км принимают участие до 70 тысяч велонаездников — для нас числа пока недостижимые). «Худосочными» получаются велофестивали, если даже и сподобимся таковые организовать (в США в велофестивалях участвуют до 10 тысяч человек). Нет ни одной протяженной маркированной велотрассы, проложенной по самым интересным местам России и по наиболее благоприятным для велоезды дорогам (каковая существует в Великобритании, протянувшись с юго-западной оконечности острова в Уэлсе до северной в Шотландии). В чем дело? Не хватает изобретательности, фантазии, чувства юмора? Или мешает разобщенность между разными группами велотуристов, велоклубами и отдельными энтузиастами, сказывается индивидуализация нашего общества, разреженная атмосфера взаимодействия и взаимопомощи; напротив,
дух соперничества в людях подавляет дух сотрудничества? Или просто хочется получать удовольствие в поездках самим и нет желания что-то организовывать для других?..
Так и не сложилось в Москве крепкое ядро опытных бескорыстных энтузиастов-руководителей российского велотуризма, которые стимулировали бы его развитие в регионах страны.
Не прибавилось стимулов (а скорее, наоборот, они уменьшились) войти в ряды организованных велотуристов. Конечно, не следует рассматривать путешествие с маршрутной книжкой как самоцель, скорее — как дисциплинирующий фактор, хоть немного уменьшающий возможность травм и несчастных случаев в походах, пусть это в большей степени зависит от конкретного человека.
Что же делать? Прежде всего велотуристы должны объединяться в союзы, ассоциации, общества, использовать уже существующие организации и настойчивее заявлять о своих правах на дорожноуличное пространство, памятуя, что спасение утопающих в массе «Мерседесов», «Икарусов» и «КамАЗов» и их чаде — дело рук самих утопающих.
Наркомания среди подростков того гляди превратится в национальное бедствие. Между тем любой руководитель школьного вело — туристского кружка или клуба засвидетельствует, что велотуризм создает надежный иммунитет против не только наркомании, но и алкоголя и курения. Упредить пристрастие подростков к наркотикам гораздо дешевле, чем вытащить из этого болота уже втянувшихся. Организации, фирмы и коммерческие структуры, не на словах, а на деле готовые спасать подрастающее поколение от этой напасти, должны начать финансировать хоть в какой-то мере детские велоту — ристские и им подобные кружки и клубы.
Для организации процесса втягивания людей в сообщество цивилизованных велотуристов нужен специальный фонд, прежде всего на проведение семинаров велотуристской подготовки с учебнотренировочными походами, массовых походных мероприятий, причем это дело не осилить одному лишь государственному бюджету, тем более в нынешнее время. Тут нужно объединение средств разных источников.
Но все проблемы велотуризма не решить без главного — без преодоления разобщенности между лидерами и руководителями разных велосипедных ведомств, организаций, обществ, клубов в пределах каждого города и между регионами России, без понимания того, что большое дело в одиночку не сдвинешь, что возможностей для личного самоутверждения в кооперации с другими организаторами отнюдь не меньше, чем в индивидуальных устремлениях.